Интервью, взятое 14 марта 1996 года у Адольфа Алексмухом, Зелёным и Людкой в присутствии и при посильной помощи водки "Кеглевич". Ал: Адольф, как тебе эта хуйня в Чечне? Ад: Замечательно!.. Это мы проверяем? Ал: Это уже интервью! Ад: Одну секундочку... Та хуйня, которая происходит в Чечне - это жалкая пародия на ту трагедию, которая произошла в начале этого месяца в Москве. Ал: А как сама трагедия в Москве? Ад: Трагедия в Бендерах, трагедия в Москве, фестиваль в Бабьем Яру, в Киеве замочили работника Сохнута... Вот... Ал: Неужели всё так пессимистично? Ад: На самом деле это радует, кровь начинает по жилам быстрее бежать... с каждым днём. Ал: Как обстановка на севере страны? Ад: Нашей страны? Ал: Нашей страны, нашей! Нашей любимой Родины! Ад: Вечером обстреливают наших солдат, днём лупят по югу Ливана... Причём стреляет Ленин. Он сейчас там. Ал: Кто?! Ад: Ленин. Владимир Ильич! Раньше он таскал снаряды, теперь он носит взрывчатку. Семья в полной панике. Он приходит домой, успокаивает родителей, говорит, что всё нормально. Одевает бронежилет и пиздячит дальше в армию. Ал: А как в Кирьят... в каком ты кирьяте живёшь? Ад: В Кирьят-Моцкине. Дела как обстоят? Ал: Не жестами... Жесты не записываются. Ад: Там спокойно... Это не будет похоже на рояль в кустах? Ал: Что? Ад: Я хочу, чтоб наше интервью не было похоже на рояль в кустах. Ал: А на что чтобы было похоже? Ад: Я хочу, чтоб это было интервью. В принципе, чтоб оно ни на что не было похоже. Ал: А на интервью? Ад: На интервью... Можно просто поговорить. Ты задай какой-нибудь вопрос и я тебе отвечу. Ал: Ладно, я задам вопрос - что поделываем в смысле песенок и музычек? Ад: Степан придумал семь новых песенок, а я придумал одну новую песенку. Степан придумал песенку на очень актуальную тему: о событиях в Чечне, она называется "Батальоны просят огня". Это замечательная песенка... У меня песенки пока не пишутся... Ал: Творческий кризис? Ад: Это не кризис - скорее всего поиск. Ал: Творческий? Ад: Творческий! Ал: Давай сам гони, я не знаю, что ещё спрашивать. Ад: Спроси, как мне нравится в общем вся эта ситуация?.. Ад: В России... Какую музыку я люблю... Ал: Ты сначала про Россию, а потом про музыку. Ад: То что делается в России в плане рок-музыки мне нравится в России абсолютно всё. Абсолютно. Вместе с абсолютно левыми группами идёт поток говна на телевидении. Ал: ...в средствах массовой информации... Ад: ...да, инфрмации... Появляется очень много свежего, поток информации. Не знаю там, Майк. Ал: Какой такой Майк? Он же сдох? Ад: Умер. Майк Науменко. Просачивается... Майк Науменко просачивается сквозь информацию! Западная музыка... тоже там светлые мысли... "Слэйер". Ал: А в Израиле? Ад: В Израиле всё совершенно светлое. Начиная "Аннушкой"... и я считаю, что в Израиле нет ничего кроме... Ну и другие группы... З: Ну, он нервничает, не понимаешь? Сидит семь человек... Ал: Ты стесняешься? Ад: Нет, ну так... ну почему стесняюсь... Ал: Как тампаксом размахивать, когда семь человек стояло, так это да. А интервью давать стесняешься? Ад: Я хочу услышать конкретный вопрос и дать конкретный ответ. Ал: Хорошо, интервью продолжать будет Зелёный. З: Как ты относишься к противостоянию между Алексом и Полом? И, вообще, как тебе все эти мелкие игтриги, жульничество, эти пиратские записи, которые происходят в израидьской рок-тусовка? Ад: Я сччитаю, что противостояние между Алексом и Полом - это, в некотором роде, магнетизм. Алекс и Пол - это плюс и минус. Они отталкиваются друг от друга. Трансцедентальность в некотором роде. И надо всем этим стоит один человек. Это опять же всё тот же Ленин. Вот. З: Не кажется ли тебе ситуация сейчас с твоими друзьями, вот Эдик, и прочие ребята... Не кажется ли она тебе тупиковой? Ад: Тупиковый период. Некоторое разложение. Если Эдик, например, раньше приходил в круг и думал о чём-то своём, то теперь его просто нет. Ал: Эдика или круга? Ад: Кружка, в котором Эдик находился. Кружок "умелые руки". З: Адольф, Какие группы в Советском Союзе повлияли на твоё творчество? И, вообще, какая музыка повлияла на твоё творчество? Это серьёзный вопрос. Ад: Вначале "Креэйтор ". Трэш. Голый дисторшн, то есть голый рифф. А потом это всё отошло на задний план, дисторшн и басс. На первое место встал голос. З: Как ты относишься к повальной наркомании, которая царит в этих кругах, в которых и ты тоже вращаешься? Ад: Я считаю, что это преступно. Человек делает преступление по отношению к самому себе и к окружающей среде. Это насильственное выселение с нашей голубой планеты. Если человеку отмерено сто двадцать лет. он собственными руками сокращает срок службы. Получается, что если человеку надо прожить семьдесят лет или семьдесят семь он на семь лет, скажем, укорачивает себе жизнь. Ал: А алкоголизм? Ад: Алкоголизм - это та же самая проституция, что и наркомания, но всё равно, по кайфу... Про религию спрашивай, блять! З: Религия! Твоё отношение к религии. Как тебе всё это христианство, тусовочки возле Стены Срача? Как они тебе? Ад: От рождения человек греховен. Чувак живет какое-то определённое количество лет. Тридцать пять, даже не семь. Выход за рамки даже какой-то. Дембель: срок службы заканчивается, человек с экономической Родины репатриируется на историческую. Песня Янки "Домой". З: А сам ты себя к какой религии причисляешь? И, вообще, какую философскую концепцию исповедуешь? Ницшеанство или хуй знает что... я больше ничего не знаю... Ад: Ставится под сомнение не наличие бога - то что есть бог в этом нет никаких сомнений - а наличие доброты. Пятьдесят на пятьдесят. Если семьдесят процентов веры - то тридцать процентов страха. З: Грех какой самый большой по твоему мнению? Неужели это рождение человека? Ад: Я считаю, что это - рождение человека. З: А я считаю, что это - его смерть. Ад: Смерть. То есть жизнь от рождения, смерть от греха... И жизнь во имя тех, ради которых ты это делаешь. З: Скажи, пожалуйста, а какой диагноз тебе поставили в винницкой психиатрической лечебнице? Ад: Психопатия. Облегчённая форма ЦК КПСС и США, а так же других северных и южных галактик центрального соединения имени Пушкина. З: Очень хорошо. А как ты пишешь свои песни, расскажи, пожалуйста. Ад: Песни? Это идёт от сердца. Сейчас я об(ясню, как это идёт от сердца. Например, песня: Мысли пронеслись чёрной вереницей Треснула подкова, дрожью пробрало... Значит, сначала идут строчки: Скрипнула калитка и фитиль погас, Пёрнула корова и фитиль потух, Робинзон проснулся, набок повернулся, Мысли пронеслись чёрной вереницей, Треснула подкова, дрожью пробрало, Не вдохнуть,... то есть скелетная основа, форма. Ал: У тебя есть стихи, которые не песни? В чём разница? Ад: Я считаю песни - это совершенно другое. Песню ты поёшь, а стихи совершенно не рассказываешь даже. З: Как ты мыслишь себе своё дальнейшее проживание на этой, как ты сам сказал голубой планете. Ад: Оптимизм. Если это выстрадано, если это по-настоящему понято, принято сердцем, тогда можно как-то попробовать. З: Адольф, я об(ясню - Адольф вчера вышел из дома и не принял гипнодорм. И поэтому... Против чего мы будем бороться - скажи ребятам. Ад: Против наркомании, против самоубийства в любых его проявлениях. З: Твоё отношение к самоубийству и, вообще к Янке? Ад: Это лично моё, суб(ективное мнение, я прошу извинения. Утонула другая женщина, а Янка переплыла на другой берег и сейчас сигает там совершенно голая. Прыгает просто. Прыг-скок, мы подошли из-за угла. З: Какие ты вопросы обычно задаёшь? Ал: Я обычно какие вопросыф задаю? Какие я обычно вопросы задаю? Что за ересь и чушь отождествлять наркоманию со смертью? Наоборот - это жизнь. Наркомания от смерти отдельно. Ад: То есть ты считаешь - когда человек употребляет какие-то наркотические мировоззрения он тем самым не губит себя, а окончательно приходит к каким-то первозданным формам? Ал: Во-первых, смотря какие. Они все тоже разные. Когда употребляет трипы, то приходит, а когда героин - просто приятно. И если редко, то не сдохнешь. Умеючи надо, умеючи! З: Ребята, вам не кажется, что вы поменялись ролями? Ад: Нет, я считаю, просто, что жить надо припеваючи и человек, который этого не понимает, он оказывается в тупике. Как в этом старом анекдоте, когда мышь вышла потом оттуда, он проследил за ней, а она говорит: "Отдай моё салко!" Ал: Адольф, расскажи сначала, я его не знаю. Ад: Этот анекдот? То есть он полностью войдёт в историю? Ал: Давай, давай! Ад: Мышь пожирала в доме всё до последнего зерна. Это продолжалось, просто, безумное количество дней. Как в сказке. Мужик - добрый чувак, компетентный во всех отношениях, толковый мужик. Инженером работает на фабрике. Фабрика обычная, делают там... всякие, ну, эти самые... ну, ерунда... швейные машины - "Зингер", "Зильберштейн", "Фоксман"... А он потом думает - словлю эту мышь. Прибегает - дохлая мышь валяется и еды нет никакой. Сала нет. Он думает - прослежу. Заходит за угол... трёхкомнатная квартира - на три зарплаты, на три платежа. Семь платежей. Они заходят... З: Машканту взяли? Ад: Не, это в другой стране было. Украинец, инеллигентная семья. Они взяли... Он заходит за угол, смотрит - лежит мышь с перерезанным горлом. Она валялась с перерезанным горлом. Из-за угла выходит мышь. Огромная серая мышь. Толстушка. Учительница по английскому, Евгения Петровна. Чёрненькая такая, красивая. Выходит и говорит:"А где моё салко?". Сало прятал. Он воровал с мясокомбината ещё. Подворовывал. Ал: Теперь воппросы будет задавать Людка! Л: Я не подготовилась... короче, я уже забыла... Давай, ты сначала. Ал: Давай, я сначала. Где нашёл тот тампакс, которым сейчас каратэ изображал? Ад: Нашёл Зелёный у меня в кармане. То есть совершенно неожиданно для самого себя я понял, что надо что-то делать сэтим тампаксом. Я понял, что его надо крутить в разные стороны, что это не просто козявки из носа выковыривать, что это серьёзная вещь совершенно, спорткомплекс "Олимпийский". Заря, заря востока. Ал: Что ты думаешь о предстоящем сейшне памяти Янки? Ад: Я думаю, что получится, что туда именно Янка и придёт. Я думаю, что сейшн будет, даже если она придёт. Не будет другого выхода - обратной дороги нет, за нами Москва. Ал: Как ты относишься к мирному процессу? Ад: Я считаю, что как и каждый процесс, тот прцесс, который происходит сейчас - он неизбежен и обречён на успех. Это Горбачёв ещё говорил. Ал: Главное начать? Ад: Главное продолжить! Ал: А кончить? Ад: Кончить - это уже, как бог пошлёт, честное слово. З: А, вообще, ситуация в Израиле? Мы уже говорили с тобой, что общество разделено глубочайшими трещинами, например - между религиозными и нерелигиозными, между сефардами и ашкеназами, между левыми и правыми. Скажи мне, будет мир и покой в этой стране, богом данной нам как-то раз? Ад: Я не знаю, во что это выльется... наверное, будет война. Война. Ал: Люди будут воевать... Ад: Людит будут воевать, будут гибнуть... То есть, действительно, люди будут воевать. Это будет хорошо, это будет весело. Это не коснётся никак мирных граждан. Те мирные граждане, которые захотят принять участие в этом расслоении общества - они смогут спокойно принять. Будут продаваться абонименты. Будут предупредительные сигналы. Как, например: сидит человек на фабрике, швейной... подрабатывает просто, халтурка... Приходит человек со свастикой - он может отказаться. Он может в любой момент поменять профессию... Иван Васильевич меняет профессию... Он может поменять мировоззрение... в секунду. В следующий момент он может стать совершенно другим человеком... Дело касается каких-то сбоев информации. Сейчас, например, если ты задашь вопрос какой-то, мы попробуем, проэкспериментируем. З: Клавиши в музыке, их назначение. Ад: Например, "Ямаха". Отличный прибор. Человек стоит. Реклама идёт. Стоп. рекламная пауза. Он может продемонстрировать всё, что угодно. Опять же сбой информации не может произойти без вмешательства каких-то высших инстанций. Будь то какие-то господа... господа удачи. Л: А что ты будешь делать, если начнётся ядерная война? Ад: Если начнётся ядерная война я пойду в отделение забирать сетку. В трудотерапию, ну то есть я там работал. Ал: Что-что делать? Ад: Сетку забирать? Ал: Забирать? Ад: Забирать сетку. Там моя сетка лежит. Ал: Давай, в конце, традиционное - твой прогон. Обращение к народу Израиля, к ам а- еруди, ну и к нам, ко всем... Ад: Я хочу перед всем миром засвидетельствовать, не только перед Израилем, потому что мне каждый человек дорог. Не как личность, а как человек именно. Я сейчас провожу громаднейшую работу... Сейчас вот какой год? Девяносто пятый? Вот. Я хочу задать вопрос - что будет через пять лет? Через пять лет будет... ну, практически, можно сказать, что это будет страшный суд. Я собираю билеты - это билеты на автобус. Например, если раньше надо было проехать от Кирьят Хайима, допустим, мы живём в этой стране, то есть по ней и мерки - бешеная инфляция. До Хайфы билет стоит пять-пятьдесят. Через месяц - мы смотрим - талон в кармане лежит... Он стоит шесть шекелей. Вот билеты на поезд тоже. Бешеное подорожание, скачок цен, инфляция дикая. Первыми пострадают министерство транспорта и министерство абсорбции. Ал: А нету опасности фашизма? Ну если уж автобусы шесть шекелей. Ад: Я думаю, что это - не опасность, это - благосклонность тех кругов, по отношению к народу, по отношению к тому, что будет. В нынешнее время. То, что было давно уже не будет восприниматься. Со звездой. Ал: Спасибо за интервью. Ещё что-нибудь на прощанье. Хочешь сказать? Тянешься к микрофону, значит хочешь. Ад: Нет, я хочу... Я даже не знаю, чего я хочу. Я хочу чтобы... Я хочу пожелать мира, мира, успехов в борьбе всем учащимся, трудящимся& студентам - дожить до стипендии, миньетчикам, будь то миньетчики, будь то люди, которые занимаются маркетингом, будь то простые работницы на фабриках, на заводах. Я хочу пожелать этим людям внутреннего спокойствия, благолепия и поздравить всех, семь футов под килем, с днём рожденья, с наступающим Новым Годом, с тем Новым Годом, который действительно для нас будет Новым Годом, Последним Годом. Просто, вечного сна! З: Ну, а теперь, для узкого круга Адольф ответит на любые другие вопросы. |