ОЧЕРКИ ЛИФТЫ
1. ПРО ТО КАК СИНУФЕД НАЧИНАЛСЯ
Была однажды (да и сейчас есть) на улице Яффо аптека Меира. И давали
там всем !ну или почти всем) желающим двухпроцентный раствор
эфедрина - в простонародии "типот аф эфедрин". Дело обычное -
насморк. Зима в наших краях как осень - простудиться семь (привет
Адольфу) секунд. Летом жара. Встанешь под холодный душ или
мороженого схаваешь - и готов. Сопли бахромой. Идёшь в аптеку и
говоришь - капель бы мне в нос. Двести миллилитров. Тебе дают.
Ещё шприцы в придачу. Куда простуженному человеку без шприца?
Никуда.
Любой ништяк конечен. Ну, дошла до соответствующих инстанций
известным путём весть про доброго дядю Меира. И ага. Только по
рецепту.
К моменту начала Великого Заселения Лифты только в легендах
ещё фигурировал добрый волшебник Меир - на пятнадцатикубовых
приходах рассказывали эту волшебную сказку с плохим концом (а
вообще бывает ли конец - и хороший!?) опытные торчки молодым.
Но траурные марши, купно как и фанфары, никогда не играют
долго. В марте месяце, когда Роман Эйлатский был ещё иерусалимцем,
а Славик ещё не смылся в Канаду, слово "синуфед", являющееся ныне
почти синонимом слова "Лифта", в первый раз дошло до моего слуха.
Но идея воспользоваться им была похерена - слишком свежи были
воспоминания о добром волшебнике Меире.
Потом все признанные авторитеты разделились на две партии
- их догматы звучали следующим образом:
-- Вот в Бейт-Лехеме товар - это товар, а к синуфеду я не притронусь
и на халяву.
-- Да в Бейт-Лехеме, конечно, товар неплох, но до Бейт-Лехема
добираться - ну его на. А синуфед - он вот - в любой аптеке. Пошёл,
купил - и в Ган Сакер - варить.
Естественно, к первой партии принадлежали люди домашние,
имеющие тачку, ведущие планомерный, размеренный образ жизни.
Ко второй - Лифта, а до Великого Заселения - Ган Сакер.
Надо отметить, что обитатели Лифты, Лифтовые Люди, делятся
на три категории:
-- Постоянные жители, как то: Пчёл, Андрюшка, Симпсон, Витя (даже
взявший себе псевдоним Вик. Лифтин) и т.д. и т.п.
-- Приходящие жители, как то: Осс, Штерны, Алексмух и !естественно)
многочисленные т.д и не менее многочисленные т.п.
-- Курортники - на праздники и шабесы Лифта наполняется
многочисленной приезжающей оторваться и потащиться неформальной
иногородней публикой. Некоторые из них, как Витя, переходят в
первый разряд, некоторые, как беэршевский Паша, зависают между
первой и третьей категориями. Неделя там - неделя здесь. Был даже
прецедент, когда вновьприбывший курортник (имени его история
не сохранила) ушёл в датурные заросли с целью вернуться на
следующий день домой, да так из них и не вышел... Через неделю в кусте
была обнаружена его рубашка, а ночами ещё долго раздавались из
зарослей истошные крики, но проверять, что там происходило... Ищите
дураков. Именно к третьему разряду принадлежит почти весь
тусующийся Израиль. Лифта - суть Мекка хиповско-панковско-
пионерско-наркоманско-раздолбайской общественности. Её в разное
время почтили визитами такие Великие Люди Севера, как Адольф,
Зелёный, Барсуков (хой-хой-хой!), Степан !хоть и не с севера - но из
этих же безумцев), Птах, Маркиз Дон Волосипьян Де Писо О,Приколе
и многие другие великие люди прочих краёв - не буду утомлять
читателя перечислением блестящих имён.
И почти никто из них не миновал поклонения идолу - синуфеду.
2. ПРО ТО КАК ЛИФТА НАЧИНАЛАСЬ
Первопроходцем Великого Заселения Лифты следует считать
Пчёла - простолюдины кличут его "Эдичкой" или даже "Маленьким
Толстеньким Грузином", хотя он вовсе и не маленький, даже наоборот
- из Баку, а что толстенький - так это он от кайфа постоянного малость
опух. Поторчите с его, злословящие! Сначала (ещё год назад) в Лифту
ходили, обожравшись ЛСД или грибцов питерских, приятно
попереться. Что правда - то правда: место это обладает определённой
энергетикой и прёт там кислотно даже и безо всякой кислоты. А уж
под ней, родной... Ух.
Вот и ходил Пчёл туда потащиться, ну а где Пчёл, там и ещё много
всякого лихого народа. Лифтовыми Людьми сей народ так и не стал,
но привёл туда много прочего, не менее лихого народа.
За начало второго этапа Великого Заселения можно поблагодарить
только полицию. Ибо накрыла она андрюшкино лежбище в Ган-Сакере,
а самого Андрюшку осчастливила сорока восемью часами на Русском
Подворье. Хотя ничего при нём обнаружено и не было, но количество
использованных шприцов невероятных размеров (от 10 до 50 кубов)
потрясло видавших виды блюстителей порядка, и место было
засвечено безвозвратно.
Андрюшка переселился в Лифту... Ну, а уж Пчёл плюс Андрюшка,
плюс место, где прёт все всегда недюжинно. Хоть раз на это сочетание
посмотреть захочет любой!
Пчёл, Андрюшка или Осс приводили сюда человека, а синуфед ласково
и бесшумно закрывал за ним дверь и вешал на неё стопудовый замок.
Так началось Великое Заселение Лифты.
3. ПРО ТО КАК АНДРЮШКА С ВИТЕЙ БЕЛЫЙ ОТХОДНЯК ОТМЕНЯЛИ
Как широко известно - всем ништячен белый кайф, кроме одной маленькой
детали - отходняка. Но деталь эта, как ни прискорбно признать, сурова до
крайности. Она позволяет назвать употребление белого "Преступление -
наказание". Употребление любого кайфа, безусловно, преступление -
наказание. Однако при белом торчании наказание следует непосредственно
за преступлением и часто суровость второго превосходит ништячность
первого.
Может ли это смутить Лифтовых Людей? Да, но ненадолго. Менее
мудрые торчки, чтобы утешить себя, придумали формулу - "Отходняка
не почувствуешь - считай и не кайфовал." Ха-ха! Сентенция хороша для
имеющих триссы в комнате, горячую воду в душе и транки в кармане.
Но в Лифте, где рассвет если есть, то кругом& вода - источник, а транки
людям только снятся !но ведь когда что-нибудь снится - значит ты уже
спишь, а если ты уже спишь - к чему транки?)... Необходимо было срочно
придумать что-то новое и решительное!
Посовещались под белым Мудрецы Лифты, Витя и Андрюшка, и решили
отходняки взять и отменить. Решили, понятное дело, в период
недюжинной прухи. А тут пара часов пролетела и отходнячок
подкрадывается. Снять нечем. Всю посаженную в округе анашу
повыдергали ранее, чёрного у Ицика нету, а бухлом - так это надо в город
идти и опять же деньги... Корёжит обоих - издалека видно.
-- Дааа... Кумар! - все согласно кивают. Тут вдруг Витя от рисуночков
своих и цедулок отрывается и говорит:
-- В Лифте кумаров больше не бывает! Мы их с Андрюшкой отменили!
-- Да! - Андрюшка месячной немытости хаером тряхнул: типа правда,
отменили.
Более того - даже на бумажке написали: "Отменили!" - и всем кумарящимся
её под нос суют. Все их слушают, головами качают. Все, кроме него самого
- того, которого отменили. Джефф-то не то чтобы дюже чист был. И кумар
всё суровее.
Нет бы сказать: "Да, есть отходняк!" и конструктивно искать, чем
бы его снять! Нет! На принцип пошли.
Осс ноет, анекдоты из серии "Ты главный сумасшедший на третьем
этаже!" рассказывает - отчего всем становится ещё хуже, ну просто
плохо до крайности.
Андрюшка пачку нитрозепама из карамана достаёт.
-- Кто хочет? - спрашивает.
-- Я хочу, и всё! - Алексмух отвечает.
-- То есть как так, всё? - Андрюшка удивляется, - Один что ли?
-- Нет, я с Оссом и Эдичкой поделюсь.
-- А мне, типа, не надо?
-- А вы с Витей не кумаритесь нынче - вам-то зачем? Ложитесь и спите
спокойно - безо всяких транков.
-- Я заснуть не могу. У меня, вообще, бессонница!
-- Но мне-то хуже, меня кумарит!
-- А мне и в правду не надо... - говорит Витя.
-- Вот видишь, как человек марку держит, - говорит Алексмух, - он
сейчас и заснёт сам!
-- И засну! Вот в источнике искупаюсь и усну! - продолжает
упорствовать Витя.
Понятное дело, транки на всех поделили, и Витя тоже поел, а что
до отмены отходняков... Если легче им так - слава богу! Хотя мне
лично сомнительно.
4. ПРО ТО КАК АЛЕКСМУХ С ОССОМ БОРЯСИМПСОНУ КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕЛИ
С(ел однажды Алексмух полтора саншайна, а Осс две трети
и пришли в Лифту. Каждый своим неисповедимым путём. Но
встретились. Послушали на крыше пчёловского дома "Агату
Кристи", попёрлись прилично и думают - а ведь и мы не хуже
умеем. Вот только бы аудиторию найти. Вроде бы смешная
проблема - но то в обычный день, а когда все кругом под трипами...
И никто, обычное дело, слушать ничего не хочет, да если б и
захотел... Только вой пурговый в ушах завывает.
Но тут вдруг на свою беду приходит Борясимпсон. Весь
день - с рассвета до заката - в городе трудился: деньги на
ништяки сшибал, варил, торчал. Пачки три, а может и более в него
ушло. Вернулся в Лифту - думал покумариться в своё
удовольствие, опять же поспать пару часиков, если Аллах
милостив будет. Тут его наши рок-певцы через дырку в крыше
и приметили... А он лежит, под свечкой книжку себе читает,
никакой засады не подозревает.
Алексмух тут Оссу и говорит шёпотом, чтоб сюрприза
Борясимпсону не порушить:
-- Давай ему колыбельные петь, чтоб заснул быстрее.
Осса долго уговаривать не надо. Взяли две гитары,
раз, два, три...
-- А что петь-то будем? - Осс спрашивает.
-- Начинаем частушку, а я уже соображу.
Начали частушку играть. Алексмух и так-то петь не
очень-то годен - только если панк какой или Летова, скажем...
А тут колыбельную, да под кислотой, да на частушечные аккорды...
Его вопль потряс всю Лифту:
-- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-у-у-у-у-у-у-у-хе-хе-хе-гы-ы-ы-ы-ы-х-х! - это такое
вступление было. Дури в голове много, лёгкие по работе соскучились...
От холмов, что за датурным полем, от Иерусалимских Гор отразился
леденящий душу, истерический и одновременно заунывный полутора-
минутный вопль, ознаменовавший начало колыбельной.
Кумарящегося Борясимсона подбросило над матрасом. Книжка упала,
свеча перевернулась и потухла... И тут заорал Осс.
Заворочались в норах приходующиеся марокканские чернушники,
пробудились кони в стойлах лифтовской конефермы, напрягся и прекратил
безумствовать кислотный народец.
-- Боря, мы тебе колыбельную пришли спеть. Кислотную! - чтоб не
оставалось никаких сомнений крикнул Алексмух в дырку.
-- Спасибо! - ответил вежливый Борясимпсон.
Это было принято за руководство к действию...
-- Опа, опа... - начал сиплым голосом Алексмух. Далее текст варьировался
не очень, но десяток разных частушек на два голоса было пропето.
Перемежались они воплями и навзрыдами - для выпуска излишней
энергии. Колыбельные всё-таки - это вам не что-нибудь другое.
Вся Лифта не спала в эту ночь, а Боря на следующий день нашёл себе
другой домик и теперь живёт в нём. Правда, Осс и Алексмух уже знают
где...
Теперь дело за малым - снова кислотой вместе обхаваться.
5. ПРО ТО КАК В ДЫРКИ В ПОЛАХ ПАДАЮТ
Грустен этот рассказ будет - но на ништяки не менее прежних богат.
Еврейцы, они, знаете ли, большие гуманисты. Сделать ближнему
своему что-нибудь доброе, чтоб душу грело - времени не пожалеют.
Вот и в Лифте дырок в полах понаделали. То есть не только в полах,
а и в потолках, но потолок - дело третье, особенно летом, а вот пол...
Дырки - не просто дырки, а сквозные. Три этажа дом? А его насквозь.
Чтоб если свалился с третьего этажа в дырку, то уж лёгким испугом
не отделался!
Вроде бы чего проще? Заложил дырку досками, например, и добро
пожаловать! Ан нет! Деревом заложить? В первый же вечер в костре
сожгут. Железными листами, благо их в Лифте хоть жопой лопай?
Гремят под ногами - бередят бедным-несчастным торчунам душу
на приходах и отходах.
Падают люди в дырки. Часто падают.
Вот, например, некоему нерусскому !то есть совсем нерусскому -
марокканцу) суб(екту вогнали добрые люди в первый раз десятку
белого. Витя в тот раз постарался - сварил добротно. Русские-то
привычны и неприложным законам обучены. Первый и самый главный
из них - "Врезался - не шастай по округе, ляг и приходнись по-людски!"
Нерусский того не знал. Встал, глаза закатились и вперёд - полным
ходом к дырке. Все это видят. Это - с одной стороны, а с другой - прёт
всех, как собак бешеных. Шлёп! А этаж-то третий. А пол-то внизу
бетонный. А камешки-то из него торчат острые... Добрые братья-
еврейцы постарались. Всё как у людей.
Поднялись наверх. Вызвали "скорую". "Скорая" на пару с
ментами приехала. Боятся врачи сюда одни приезжать. Менты,
понятное дело, пару домов прошмонали. Нас там, понятное дело,
уже не было. А нерусский? Оклемался. Так, руки-ноги поломал,
сотрясение мозга.
Вот, лифтовый гномик - Нахман, тоже ногу сломал. А Пчёл, так тот
дважды в дырку падал - и ничего, лёгким испугом отделался.
Правда, злой становился - гениальные стихи писал. Отлёживался
в норе, как медведь раненый и стихами раны, при падении полученные,
зализывал.
А может, еврейцы - просто хитрые такие? И дырки для
вдохновений гениальных поэтов прорубались? Всегда о людях
хочется думать лучше, чем они есть...
6. ПРО ТО КАК ПЧЕЛ ИЗ ЛИФТЫ УЕЗЖАЛ
Собрался Пчёл однажды домой в Биньямину. По своей какой-то
нужде. Обычное дело. Ну, с вечера все кислотой об(елись. А Пчёлу !
Пчёлу!) не досталось. Не то, чтоб он так уж поторчать хотел -
вообще, домой собирался. Но сам факт - все торчат, а он - нет!
Скандал. Даже обломался домой ехать. Посидел - погрустил и
заснул.
Все же прочие разбрелись лихим зомбачьём по Лифте.
Первым не повезло Алексмуху и Ане !той, у которой черепаха
ужасная к шее подвешена). Зашли они в Эдичкин Дом, шумя,
тащась, внутренне и внешне ликуя. Разбудили Пчёла вопением
своим. А время - без десяти пять. Проснулся Пчёл злее, чем
засыпал. Спрашивает:
-- У кого трава есть?
А травы ни у кого нет. Всю вечером скурили. Озверел тут
Пчёл вконец. Он хоть и рубаха-парень, но истеричен временами -
не приведи господь. Говорят - "Бодливой корове бог рогов не
даёт." А тут вот, неувязочка - силушкой природа наделила не
дюжинной.
Бах - тарелку в окно, разбилась тарелка, потеплело маненько
у Пчёла на душе. Шмяк - кастрюлю в окно, харч пол-Лифты
накрыл. Ништяк. Попросил Пчёл денег на дорогу - скинулись -
вроде хватает. Совсем раздобрел. Так, для острастки под конец
решил чашку в расход пустить. Хрясть об стену - а чашка из
небьющегося стекла... Озверел мэр Лифты. Об пол чашку - разбилась.
Тут такой погром пошёл - Семёну Васильевичу, не при еврейцах
будет сказано, Петлюре - и не снилось. Даже полотенца изодрал.
И домой уехал.
-- До свиданья! - сказал. И уехал.
А через неделю вернулся. Добрый такой, милый. Всех упыхал.
А тарелок, чашек и полотенец к тому времени Андрюшка натащил
больше прежнего. И чище. В тех, что Эдичка разбил, месяц до этого
джефф варили, потом без помывки из них же хавали, а потом,
слегка ополоснув, снова джефф варили.
Короче Пчёл - не только мэр, но и санитар Лифты!
7. ПРО ТО КАК ВСЕ ЭФИРУ НАНЮХАЛИСЬ
Эфиром баловался ещё Александр Иванович Введенский -
царствие ему небесное.
Как попал эфир в Лифту - не знаю. А и знал бы - не сказал.
Потому что скорее всего - криминал это суровый и
беспардонный.
Но, коли уж попал - взяли банку, в пакет наливают и
нюхают. Глючит всех по первое число. Аж прямо до
радужных Борясимпсонов глючит. Литр на тусовку за
день ушёл.
Ближе к вечеру выбрались в город, к Русскому Центру
подошли, на ступеньки сели. Глаза одновременно во все стороны
смотрят. Изо ртов эфиром, как из зубоврачебного кабинета несёт.
Посидели-посидели, ну и разошлись. А вы чем думали эта
история закончится?
8. ПРО ТО КАК В ЛИФТЕ СЕЙШН УСТРАИВАЛИ
Решили в Лифте сейшн делать. Пёрлись сильно. Мысли через
край, а слова и того дальше бурлили. Поговорили про то, как
амуту создадим. "Театр поэзии". Осс очень кипятился, а потом
и говорит:
-- Давайте сейшн сделаем!
-- А чего! В ближайший йом-хамиши вечером и устроим! -
Алексмух соглашается.
-- Ну ты тогда всем позвони, народ созови... - Пчёл резюмировал.
И все забыли. Кроме Алексмуха. Он-то всех обзвонил.
Из Акко, из Лода, из прочих мест народу понаехало.
Встречаются на тахане мерказит. В Лифту спускаются.
С гитарами, женщинами и прочим для сейшна необходимым
инвентарём.
Из Лифтовых Людей никто ничего не помнит, а потому никто
ничего не понимает. Но гостям в Лифте всегда рады. В чём -
в чём, а в отсутствии гостеприимства здешних безумцев не
упрекнёшь. Тем более, что Тапок приехал. А Тапок без бутылки
водки - это, простите, мистика уже какая-то просто. Вот этой-то
водки и выпили да сейшн начали. К тому времени все уже
вспомнили, о чём неделю назад договаривались. Адольфа-
то послушать все готовы - дюже ништячные у него песни.
Алексмух, Осс, Пчёл тоже в долгу не остались. В одном углу
"Оборону" горланят, в другом - Башлачёва, царствие ему
небесное, в третьем вовсе Барсуков сидит - хоть ничего и не поёт,
но любера-то натурального, да ещё с ирокезом, не кажный день
встретишь. Попели, ясное дело, песни планом запыхали. Неплохо,
в общем, посидели мужики.
Поспали и по домам разъехались. Это всё сейшном называется нынче.
9. ПРО ТО КАК АНГЛИЧАНЕ В ЛИФТЕ ПОСЕЛИЛИСЬ
Поселились очень даже простенько. Алкоголики. Вот и нашли себе
место. А чего? Правильно нашли. То они нас, русских, угостят, то мы
их. Алкоголем, конечно. Не торчат они. Бог им судья. Один на жизнь
карточными фокусами зарабатывает. С ним баба ещё. А в другом
домике два мужика английских живут.
Вечер. Все прутся спокойненько. Вдруг англичане прибегают.
Пьяные и с палками. Злые, как собаки бешеные. Что такое? Раньше-
то полное согласие и соалкоголие царили. Говорят, баба сбежала, из
-за вас, русских торчков. Стали разбираться. Двое, говорят, русских
кололись у нас в доме& баба, говорят, испугалась, убежала. Найдём
кто - убьём. И палками машут. Кто, спрашивают, такие были.
Кто были такие - никто не знает. Баба даже, говорят англичане, в
лицо не разглядела. Осс потихоньку загружать англичан начал. Потом
Алексмух, англоништячноговорящий, подключился. Водка нашлась.
Англичане палки положили. Стаканы взяли.
Поговорили, пообщались. Разошлись англичане, баба, ясное дело, к
ним вернулась. А кто там у них кололся? Скорее всего А и Б... Или Б и В.
Англичане, правда, об этом не знают. И слава богу... Правда, может
и не они - пришлый кто-нибудь.
Но вечер запомнился.
10. ПРО ТО КАК В ЛИФТЕ ДАТУРА ПОСПЕЛА
Чтобы люди непосвящённые поняли что такое датура - скажу одно:
ЛСД по сравнению с ней - детский лепет и кукольные шашни. Если после
трипов просто не понимаешь, где лево, где право, то после датуры
вообще забываешь, что лево и право существуют. Глюки реальны
настолько, что коли сигаретой-глюком обожжёшься - скоро на этом
месте настоящий ожог появится. Виртуальная реальность полным
ходом. Да ещё сушняк, да ещё на некоторых суб(ектов тусняки или
шугняки, или, например, жажда деятельности нападают. Тут уж в
ментовку попасть - счастье и избавление от больших неприятностей.
Если б не Пчёл, то Осс, может быть, после датуры и нашёл бы себе вену
японским ножом. Взял бы суровый контроль. Померещилось ему, что
это баян с джеффом. И это Осс. Столп ко всему привычный. Что уж
про простых-то людей говорить.
Но облом был один. Кусты иерусалимскому народу только в Тель-
Авиве были известны, ну, в крайнем случае в Лоде... Но в Лод за
датурой - стыд и срам.
Потом выяснилось, что и в Хайфе датура есть, и в Тверии.
Сокрушались все - почему нас, иерусалимцев, жителей столицы мира,
господь-бог обделил? Ан-нет. В Лифте, точнее, внизу за и под Лифтой,
на дороге, что за алычёвым садом... Нашёл её Андрюшка. И тут такое
началось. Дуреют люди с утра до вечера, а утром снова - по датуру.
Белые отходняки чем снять? Датурой! Похмелье чем подлечить?
Ей, родной!
По пять тысяч семечек, по десять собирали за раз. И за день на
толпу уходили эти тыщи со свистом. Летали над Лифтой покалеченные
крыши. Со свистом летали.
У Андрюшки даже коробочка была - в таких больным лекарства
домой дают. С семью отделениями, и на каждом день недели написан.
Вот у него по триста в каждом отделении и лежало.
Слава богу, прошёл сезон, осыпались семечки из рассохшихся
яблочек. Ушли в землю матушку. Ушли да Андрюшкину крышу
с собой унесли. Но об этом следующий очерк.
11. ПРО ТО КАК АНДРЮШКА СОВСЕМ С УМА СОШЕЛ
Начала у Андрюшки крыша ехать, обычное дело, как он с
Оссом познакомился. Может, даже и того раньше - не отвечаю.
Пока торчал Андрюшка на синуфеде да жил в Ган Сакере,
съезжала его крыша плавно, постепенно и с достоинством.
Однако, лето настало, а с ним - Лифта. Кислотные ветры
подули в заросшее бородяными волосами Андрюшкино лицо.
А потом поспела в Лифте датура.
Как говорится, тут пришёл поручик и такое началось.
Нет, не подумайте, даже Андрюшка не такой монстр, чтоб
датуру другим кайфам предпочитать. Но ведь и Лифта
подвержена временным порожнякам. А тут кайф себе привольно
растёт - в получасе ходу. И повадился Андрюшка по датуру.
Опять же, пока он её просто ел - ничего особенного, только чуть
стремительнее с ума с(езжать начал, и всё. Сгубила фраера, как
водится, жадность. Обхавался наш герой датурой, а тут вдруг
Лифту кислота посетила. И считайте, на халяву. Как не съесть.
И стал Андрюшка козлёночком, если не хуже. Совсем башня его
покинула. Говорить стал быстро, в словах путаясь, тонким кастрячьим
голосом. Глаза его и до того сумасшедшие, вообще что-либо кроме
безоговорочного ошизения выражать перестали. Правда, раз в пять
-семь минут его посещали просветления, и тогда он говорил:
-- По-моему, я с ума сошёл. Навсегда! - и хохотал. Дико. Залихватски.
Может, и вернулась бы к нему башня в скором времени иль в долге,
однако, зафиксировал он через несколько часиков её съезд белым.
"Не делайте культа из наркотиков!" - как любит говаривать Витя,
врезая себе пятнашку.
12. ПРО ТО КАК АЛЕКСМУХ С ЛИФТОЙ МИРИЛСЯ
Первый раз привёл Алексмуха в Лифту Наркороман. Когда они
пару грибцов поганостных питерских на план выменяли и схавали.
Наркороман и говорит:
-- Пошли в Лифту переться - там ништяк.
-- Ну, пошли... - Алексмух отвечает.
Пришли. На полпути к источнику сели. Ждут, когда те грибцы
вставят им приятно. А в это время по тропинке какие-то люди идут.
Нерусские. На иврите что-то бормочут. Тут вдруг один из них
останавливается, голову свою, как сиську тёточью щупать-
хватать начинает и кричит:
-- Где моя голова!? Где моя голова!? Где моя голова!?
Может, от крика этого, может, от грибцов, вставлять начавших,
пробрал тут Алексмуха озноб. Да и Наркороман, хоть к Лифте и
более привычен был, телом напрягся, а потому предложение
Алексмуха покинуть сие место и направиться в Ган Сакер было
поддержано.
Так Алексмух с Лифтой поссорился.
Мирить его с этим Проклятым Местом Эдичка взялся. Таскал
туда под кислотой всякий раз, и всякий раз загружался там
Алексмух и пёрся сугубо невкайфно.
Если же без кислоты приходил, то стихи писал депрессивные и
срался со всеми кругом.
А потом втрескался разок белым в Лифте и помирился с ней.
Втрескался второй - и прикололся к ней, втрескался третий -
и подружился, а теперь и вовсе написанием этих очерков занялся.
И под кислотой теперь только туда тащиться ходит. Ништяк, короче.
13. ПРО ТО КАК ВОЛОСИПЬЯН В ЛИФТУ ПРИЕЗЖАЛ
Приехал однажды Великий Отшельник из Тверии, Волосипьян, в Лифту
потусоваться. На народ посмотреть, себя показать, да вдохновением
зарядиться.
Спустился он с Алексмухом в Лифту, поднялись они от Источника к нижнему
дому, вошли, а там обычный утренний пейзаж: Эдичка и Андрюшка. Эдичка сидит,
грустит и ничего не соображает. Торчки - они всегда так, либо кумарятся,
тогда они грустят и ничего не соображают, либо торчат - тогда и не грустят,
и не соображают. Вот Андрюшка был во втором из состояний. Пил он
недюжинно третьи сутки и от того лежал трупезником в обнимку с бутылкой
выдохшегося "Казачка".
Посмотрел на это Волосипьян и загрустил. Алексмух-то ему расписал
Лифту как центр тусовочной цивилизации, а тут два безумца, один из коих
вообще признаков жизни не подаёт. Посидели, поскучали и пошли за датурой.
Собирают семена в пакетик, а тут - туристы. Экскурсия. Дедушки с
фотоаппаратами, бабушки с солнечными зонтиками, в шляпках. Паноптикум,
короче, ходячий.
С другой стороны, как раз за неделю до того про эту самую датуру
статья в газете жидоязычной появилась. Что, мол, кайф новый обнаружен
русскими торчками, что, мол, вся страна им поросла, и несколько русских
детишек уже через этот ништяк чуть кони не двинули.
Туристы и спрашивают: "Что собираете, ребята?" А мы им: "Наркотики!"
Тут какая-то бабушка говорит: "Да! В газете писали!" Все узнали,
залепетали. Такое началось! Одна бабушка семечко взяла, к носу
своему сморщеному поднесла - нюхает, чем кайф пахнет. А дедушка её,
ещё более сморщенный, весь, как яблоко гнилое с лица, семечко у неё отнял,
выбросил и говорит: "Не трогай, наркотик это, отравишься, родная."
Другая бабушка горсточку набрала, нам в пакетик высыпала. Держите,
родные, травитесь на здоровье.
Собрали в результате семь тысяч семян. Осс до сих пор хавает да
бескрышность наживает, а Волосипьян теперь Лифту чуть ли не в каждой
своей нетленке упоминает - читайте "Хомер", короче говоря.
14. ПРО ТО КАК В ЛИФТЕ БЕЛАЯ ЧЕРНУХА СЛУЧИЛАСЬ
Не только евреи насморком болеют, арабы тоже. В частности в Иордании.
И изготовляют против него и против астмы лекарства. В частности -
астмадрин. Естественно, в его состав входит эфедрин. Но не только. Кроме
него - барбитураты и ещё куча разного дрека. Арабы из Восточного
Иерусалима, конечно, предпочитают иорданские колёса израильскому
синуфеду. И дешевле, и патриотичнее.
Лифтовой народ патриотизма лишён начисто. Особенно в еврейские
праздники. Арабцам-то на них наплевать с высокой колокольни, ну и наши
орлы туда же.
Александр Сергеевич Пушкин очень верно сказал: "Не гонялся бы ты,
поп, за дешевизной!" Мог ещё добавить: "Не торопитесь, подождите до
конца сукота!" А вообще-то, какая разница - всё равно в Лифте того
Пушкина не читают.
Пошли в Старый город за синуфедом. Купили астмадрин. Приволокли
в Лифту. Сварили по синуфедному рецепту - вышел не раствор, а сироп
какой-то невнятный. Загнал себе Витя пятёру. Плохо стало Вите. Не то
чтобы очень, но, короче говоря, плохо. Разбавили ещё. И ещё. Джеффом то,
что получилось, назвать было нельзя, но вышло зелья много и мозги набекрень
оно сворачивало немилосердно. Радуется Андрюшка - кубы с одной пачки на
сотни считает. Радуется Витя - прёт долго.
Прошло сколько-то времени, все говорят: "Ништяк!" Потом говорить
перестали. Потом начали к организмам своим тревожно прислушиваться.
У кого ручку сведёт, у кого ножку. Кого на правый бок скособенит, у кого
левый вспучит.
И как назло - ни транков, ни плана. При мысли о вторяке у всех пена
фиолетовая ртом пошла. Это я, конечно, преувеличиваю, но вторяк в дырку
в полу выкинули. Что уже говорит о многом.
Так ночь покорячились, уторо покорячились, к обеду, вроде, отпустило.
Но теперь лифтового человека к Старому Городу ничем, кроме дешёвой
водки в еврейский праздник не заманишь.
15. ПРО ТО КАК ЛИФТОВЫЕ ЛЮДИ С БЕДУИНАМИ ВОЕВАЛИ
Встали однажды рядом с Лифтой табором (или как это там у них
называется) бедуины. Шатры и всё прочее. Живут, ну и слава богу.
Пусть себе живут. Однако, стали у Лифтовых Людей различные
ништяки пропадать: одеяла, сумки и прочее, и прочее, и прочее. Собрались
они однажды по утру на крутую разборку. Дабы в шатрах у тех бедуинов
пошарить, шмотки свои найти и отобрать.
Кампания началась по всем законам блицкрига. Двинулись кучно и
дружно. Дошли почти до шатров, но тут бедуины очухались и на защиту
своего имущества: "Вставай страна..." - ну и так далее.
Битва закипела.
Правда, кипеть ей пришлось недолго. Вынул один из бедуинов
пистолет да и пальнул в воздух.
Лифтовых Людей вещистами назвать трудно. Умирать за шмотки
свои они решили не. И ретировались. Бедуины, правда, тоже поняли,
что место - не из самых ништячных. И тоже ретировались.
А ништяки у Лифтовых Людей всё равно продолжают пропадать.
16. ПРО ТО КАК ВИТЯ В ЛИФТЕ ПОЯВИЛСЯ
Подошёл однажды к Северным Безумцам (а дело тоже на севере
было) человек такой странный. И говорит:
-- Хотите плана пыхнуть?
-- Хотим, конечно, говорят!
Пыхнули.
-- Вставляет? - человек сей спрашивает.
-- Нет! - отвечают Северные Безумцы.
-- Вот и я уже год каждый день курю - всё никак не вставляет!
И поняли люди, что встретили Человека. Но даже они не могли
представить какого!
Привезли его на сейшн памяти Янки, что в мае сего года в Ган
Сакере состоялся. Тут он встретил Алексмуха, почитал "Хомер",
встретил Осса, послушал его загрузы, встретил Эдика... А потом
выяснилось ещё и то, что он в совке винтовым был.
Стало в Лифте на одного человека больше, а в Акко - на одного
человека меньше... Хотя нет - в Акко стало на полчеловека меньше -
ибо наезжает он туда частенько, а там (пилигримы рассказывали)
под крылом доблестного Барсукова !хой-хой-хой!) новый Меир
наклюнулся.
А в Лифте его от этого меньше не становится... Почему? О, это
- как дао. На это можно только указать или, в крайнем случае, дать
попробовать.
Но ведь мы-то с вами все там были, мёд-пиво и не только (даже
лучше сказать не столько) пили.
А кто не был - тоже молодец, потому что у него всё ещё впереди.
ОКТЯБРЬ - НОЯБРЬ 1995
|