МАРКИЗ ДОН ВОЛОСИПЬЯН ДЕ ПИСО, ГРАФ О,ПРИКОЛЕ И ОЛЕГ ПОХВАЛИН СОБАЧЬИ ЯЙЦА ИЛИ КАК ЭТО БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ Из полного собрания сочинений Рабби Акивы, найденных археологами в его могиле. "...В этом доме не зажигают ханукальных свечей, Здесь не бывает солнечных дней, Здесь всегда пахнет туна..." гр. Шуармовня Цель пьесы: Исследование некоторых эволюционно-генеалогических древ-кустаников и прочих растений семейства Cannabis Любые намёки на национальные и прочие признаки понятые не так, судебной силы не имеют и разборке не подлежат. Неча на зеркало пенять, коли рожа крива. Действующие лица и исполнители: Преображенский Филипп Филиппович - знаменитейший некрохирург всех времён и народов. Борменталь Иван Арнольдович - ассистент. Шариков Полиграф Полиграфович - зав. Мосгорочисткой. Здравствуйте, професор, моя фамилия - Швондер - комиссар-управдом. Миссис Хадсон - горничная кухарка. По ходу течения действия периодически спонтанно и неоднократно появляются и исчезают другие официальные лица. Характеры и костюмы : Филипп Филиппович - старый интеллигент, на лице следы революцьонных лишений, на последней грани психического истощения, исколотые по плечи вены на ногах и руках. Борменталь - высок, худощав, залыс, с явно выраженной еврейской физиономией, при разговоре сильно жестикулирует. Шариков - см. фильм. Миссис Хадсон - примерно Рина Зелёная, но со следами бурно проведённой молодости на лице и ниже. При исполнении вокальных партий желательны следующие тембры голосов: Ф.Ф. - хриплый бас. Б. - тенор. Ш. - фальцет. При постановке пьесы указаные ниже физические приборы и химические вещества заменяются на безвредные аналоги или макеты. В ином случае актёров ожидает непосредственная участь персонажей. (Минздрав предупреждал). Остальные указания - см. У.Шекспир - "Гамлет" - действие 3. Действие первое. Явление первое. "... Ай да джефф, ай да джефф! - закричала Маргарита, бросаясь в кресло." Зимний дом в Обуховом переулке. Ночь. Квартира профессора Преображенского. В кромешной темноте по коридору опасливо прокрадывается в ординаторскую Шариков. Там грубо и нетерпеливо вскрывает перочинным ножом шкап с медикаментами. Внезапно взвывает сигнализация, вспыхивает свет и укоризненно вырастают фигуры Филиппа Филипповича и Борменталя. Филипп Филиппович: О, Господи, снова... Борменталь: Сколько раз наказывали тебе не заходить в ординаторскую, тем более копаться в шкапе с медикаментами!!! Прекратить сейчас же!!! Шариков (задумчиво, не обращая внимания на крики Борменталя.): Где ж тут у их ефедринные пилюли?... Ф.Ф.: Ты слышишь,что тебе говорят, а!!! Ш. (попутно): ...Отлезь, гнида... Борменталь наваливается на Шарикова, вырывает у него кулек семян датуры и выворачивает руки. Ф.Ф.: (в ярости ухватив Шарикова за подбородок): Никогда, слышишь, никогда не сметь так выражаться в моем доме!!! (отпускает), иначе... (указывает на сейф, где хранится гипофиз). Ш: (подобострастно скуля, вывёртывается из-под Броменталя и с нецензурными воплями убегает в темноту): Ууууыыээ!... Ыыэээууу... Б.: Неблагодарное создание, никакой самодисциплины. Но все же Вы, Филлип Филиппович, талантливейший некрохирург и гениальный психолог. Подумать только... Ф.Ф.: Да полно Вам, Иван Арнольдович, я ведь без Вас ничего бы не смог... Давайте-ка лучше косячка забьем на сон грядущий... Б.: Ничего не имею против. (Достает из шкапа пару "Улыбок". Забивает.) Голос В.Цоя из репродуктора: Тем, кто ложится спать - спокойного сна... Спокойная ночь... Явление второе Даже если мне повезёт, И в моей крови будет тус, В твоей будут трипы... (гр. Шуармовня) Утро. Кабинет профессора. Ф.Ф. делает таргиль по гинекологии. Борменталь чистит ногти. Шариков под столом обгладывает кости. Миссис Хадсон (из кухни): Джентельмены, что готовить на обед? Ф.Ф.: Будьте добры, мне "плоды просвещения"... Б. : А мне, если можно, "кровавые мальчики". М.Х.: Базара нет, джентельмены. Внезапно раздающийся голос из вентиляционного отверстия: "Здравствуйте, профессор, моя фамилия - Швондер..." Ф.Ф.: ...Иван Арнольдович, взгляните, кто это там... Б.: Да это Швондер снова со своей революцьонной агитацией... Ф.Ф.: Что ж, впустите. Швондер !заходя в кабинет): Здравствуйте, профессор, моя фамилия - Швондер... Ф.Ф.: Здорово, коли не шутишь... Шв.: Профессор, общее собрание жильцов нашего дома на открытом заседании постановило Вас вследствие избыточного содержания и в порядке революцьонной дисциплины предоставить в распоряжение жилкоммуны нашего дома Ваш шкап с медикаментами, аминь... Ф.Ф.: И слышать не желаю: где это видано, чтобы собственными руками в поту лица добытый или синтезированный торч вот так "в порядке революцьонной дисциплины" отдавали каким-то люмпенам и новоявленным интеллигентам... Ш. !из-под стола со злобной ухмылкой) : ...Вот, вот, дудки Вам! Уж лучше мы от передозировки оттянемся, но сами все сторчим!!! Б.: Как Вы вообще смеете являться сюда с такими вопиющими заявлениями... Шв.: Ах, так... Тогда я вынужден настаивать, я... Ф.Ф.: Настаивать будешь у себя дома на чём хочешь, хоть на дохлых крысах... Шв.: В таком случае я буду вынужден у Вас его конфисковать силой!.. (Направляется к шкапу с огромным холщовым мешком.) Ф.Ф.: Не позволю!!! Не потерплю!!! Разорю!!! Б. (истерически): Гарин!!! !Из-за портьеры выходит улыбающийся инженер Пётр Петрович Гарин с гиперболоидом наизготовку.) Гарин: ...Охотников за привидениями вызывали?.. Ш. (Бросая недоглоданную кость с воплем ужаса бросается вон из комнаты.): Спасайся, кто может!!! Б. (Гарину): Да, вот видите, власти хотят у нас торч отобрать... Гарин: Какая возмутительная наглость, просто ненавижу пролетариат за эту похабную бесцеремонность. Ф.Ф.: Да-с, я между прочим тоже не люблю пролетариат, так что, милейший Петр Петрович, избавьте нас от такого унижения. Гарин (натягивая мезонный ускоритель на дуло): С превеликим удовольствием. Ф.Ф.: Только две просьбы у меня: не запачкайте мне его останками персидские ковры и, если возможно, оставьте гипофиз и семенные железы, видите ли, мы с доктором Борменталем в последнее время проводим серию опытов... Гарин: Не стоит беспокойства: мой новый мю-мезонный ускоритель подъедает всё начисто, так-то, дядя... Шв.: (с беспокойством отварачиваясь от шкапа): Что вы тут ещё задумали, какие такие семенные железы и вообще не пролетариат я вовсе, мой дядя был раввином в Биробиджане!.. Б.(ухмыляясь): А, вот-то мы тебя и подловили! Биробиджан только через 15 лет заложат, а о тебе к тому времени и память сотрется... Ф.Ф.: Ну, ладно, пора закругляться, я прощаю, все, кончай его, Петро... Шв.: Стойте!!! Не надо!!! Гарин 9направляя луч Швондеру в нос): Надо, Вася, надо... 9Гарин испепеляет Швондера, отдает гипофиз и железы Ф.Ф., получает 2 гр. героина и убирается восвояси.) Ф.Ф.: Ужаснейший тип... ммм... был чекист и нет чекиста... 9Внезапно открывается дверь и входит Аэлита в грязных рваных джинсах и серьгой в ноздре.) А.: Я, как заведующий культотдела нашего дома, предлагаю вам купить пачку заирских презервативов... Ф.Ф.: Не хочу! А.: Но профессор... Ф.Ф.: Не хочу и всё! "Эм А-Сэдэра" последнего нет ещё? А.: Никак нет, вот "Хомер" прошлогодний только, может, купите в пользу детей Лифты, а? (Не дождавшись ответа, уходит.) Б.: Эх... Ф.Ф.: Да, ладно, что там у нас по расписанию? Б.: Вечером встреча с клиентами, надо успеть перегнать пачки три синуфеда, что я вчера по Вашему указанию выменял в Главрыбе на полкило можайского плана... Ф.Ф.: А что, у нас ещё остался?.. Б.: Мало, но в крайнем случае, я думаю, можно будет марганцем окислить... Ф.Ф.: Сойдёт. Давайте-ка лучше что-нибудь загоним перед обедом. Действие второе (Столовая в доме професоора Преображенского. За столом под абажуром сидят профессор и Борменталь. Шариков стоит в коридоре перед зеркалом и пытается заложить салфетку.) Б.: ...Осталось ещё полграмма белого... Ф.Ф.: Ништяк, разводи... Б.: Новоблагословенный? Ф.Ф.: Упаси боже, миссис Хадсон сама отлично гонит белое в титане на кухне... Б.: Но все говорят, что новое тоже очень приличное... Ф.Ф.: Именно, именно приличное, то есть второго сорта - тухлое. Терпеть не могу этого слова. Эти новоявленные анархисты думают, что анархия заключается в том, что трипы надо разбавлять крысиным ядом. Кстати, не вздумайте их попробовать! Вы знаете, я провёл эксперимент: перед обедом давал своим пациентам передозу большевистского ЛСД, и что б Вы думали?! Вскрытие каждый раз показывало острое отравление пестицидами... Б.: Скажите на милость... (Миссис Хадсон подаёт первяк.) Ф.Ф.: Миссис Хадсон, а что это за мясо такое сегодня в супе плавает? М.Х.: Ну как же, это гражданин Шариков вчерась со службы принесли-с... Ш. (з коридора): Душили мы вчера котов, душили, душили-душили, душили-душили... Б.: Блээээ... блэээээ !Тошнит прямо на персидские ковры. Профессор теряет сознание.) М.Х.: Ну что поделаешь, господа, разруха, нигде ничего не достать. Зато на десерт у нас сегодня пейотль, профессор Доуэль из Америки прислал... (К концу фразы язык у неё заплетается, и она падает на пол.) Ф.Ф. (придя в сознание и с трудом выговаривая): ...Что за народ пошёл, казалось бы: почтенная старушка из доброй старой Англии, всего месяц у нас на службе, а тоже ворует и, как по всему видно, подъедает... Ну понятное дело - Шариков, но эта... Б.: М-да... Ф.Ф.: ...И вот теперь новую прислугу нанимать, заботы, отвлечение от научных трудов, и где нынче сыщешь приличных кухарок, все в основном в правительстве да по притонам... Б.: Ф.Ф., что с трупом-то делать? Старушка по всему окачурилась, а Гарин сейчас с дармового беляка расцветает, не дозовешься... Ф.Ф.: Да черт с ней, со старушкой, Иван Арнольдович, давайте-ка лучше кушать... Б.: ...Да так ведь разлагаться начнет: вопиющая антисанитария... Ф.Ф. (присаживаясь за стол, оценивающим взглядом изучая кушанья, задумчиво): Во всем есть своя прелесть... Да и Шариков на что... Присаживайтесь, Иван Арнольдович!.. Б.: Только я салат с Вашего разрешения не буду, можно... Ф.Ф.: ...Гм, не хочешь - как хочешь... (На запах еды из глубины коридора опасливо приближается Шариков.) Ф.Ф.: ...А, Полиграф Полиграфыч, заходи, для тебя свежее мяско тут имеется... только заложите, непременно заложите!... Ш.: (с урчанием набрасываясь на тело миссис Хадсон): ...Филипыч! Отец родной!.. (Некоторое время едят молча.) Ф.Ф.: ... Вы, господа, как хотите, а я пойду отдохну... (Уходит вместе с доктором. Шариков ещё какое-то время бродит по квартире, бесцельно трогая корешки книг на полках, заходит в свою комнату. Какое-то время оттуда слышатся четыре аккорда, исполняемые на расстроеной электрогитаре с плохим фузом: ля-минор, фа-мажор, до-мажор и ми-мажор... Затем квартира затихает...) Действие третье Явление первое. "Ты достойна кисти фламандца, Я недостоин сопли марроканца..." (гр. Шуармовня) (Опять ночь. Полиграф Полиграфыч возвращается домой с ночной смены, с ним его секретарша. На шум в коридор выходят Филипп Филиппович и доктор, оба в пижамах. Ф.Ф. пытается нацепить пенсне, но оно постоянно сваливается с носа.) Ф.Ф. 9необычайно ядовитым тоном): Позвольте узнать, гражданин Шариков, что это за явление такое?.. Ш.: Вечно вы ругаетесь, и вовсе она никакое не явление, а моя новая секретарша, мы с ней расписываемся... Ф.Ф.: То есть как... Б. (перебивая) : Что значит новая, откуда она взялась? Ш.: Известно откуда, из борделя, натурально... У, стерва... Ф.Ф.: Вон, немедленно вон из квартиры! Ш.: Ха, нашли дурака! Что вы думаете, и мы новые отношения осваиваем... (Вытаскивает из кармана бутылочку с синей жидкостью.) Вот вам, Филипп Филиппович, у архитекторского с(езда оторвал, они же без этого построить ничего и не могут. Ф.Ф.: Ну вот это совсем другое дело, согласитесь, Иван Арнольдович! Б.: Ну... Филипп Филиппович, отойдёмте в сторонку. (Шепчутся.) Ф.Ф.: Вот мы тут с доктором посоветовались и решили: поскольку нам теперь жить вместе, мы предлагаем вам, сударыня, место прислуги за всё и медсестры... С.: Ой, я согласна, правда это здорово, Поля, а ты говорил: интеллихэнты! Ш.: Ладно тебе, пошли, комунизьм будем строить. Явление второе. (Утро. Профессор сидит у себя в кабинете. Раздаётся звонок, он снимает трубку.) Ф.Ф.: Да, я... (Гнусное бормотание из трубки. Лицо профессора преобретает нежный салатный оттенок.) Б. (вбегая): Филипп Филиппович, эта дрянь, которую Шариков всучил нам ночью, оказалась разведёнными чернилами! А я ввёл её пациенту... бывшему... Ф.Ф. (рассеянно): Ну что ж, ещё пара желез будет. Б.: Господи, профессор, что с Вами?! Ф.Ф.: Только что мне звонил знакомый с Лубянки, и сообщил, что по доносу зав. очисткой к нам направлена правительственная комиссия для выяснения факта хранения излишнего количества всяких там веществ. Завтра они будут у нас. Б. 9сжимая кулаки): Вот сволочь! Шариков! Ш. (через порог): Ну чего ещё? Б.: Потрудитесь-ка об(яснить нам с профессором, что это за дела у вас с Лубянкой? Ш. (бегая глазами): Дела, дела... Нету у нас с ними никаких дел. Б.: Да-а-а?.. А знаете ли вы, Шариков, что по закону, как проживающий в данной квартире, вы тоже понесёте ответственность? Может уж признаетесь? Ш.: Да ладно, ладно, чего уж там. Ну стукнул я им, и правильно сделал! Что это такое: у одного штанов десять пар, а другой на шестнадцати аршинах жить должен. А за меня не беспойтесь: я с инженером Лосем договорился, он меня сегодня с собой на Марс берёт, коммунизьм там будем строить. Б.: Я тебе покажу коммунизьм! 9Хватает Шарикова за горло. Когда тот теряет сознание, профессор и доктор относят его в операционную и кладут эфирную маску на лицо.) Ф.Ф.: Доктор, позовите эту, как её... Б.: Даша! !Вбегает испуганная секретарша.) У Полиграфа Полиграфыча обнаружился рак мозга, так что мы сейчас будем его оперировать. Вы будете нам помогать. Будьте добры, принесите из холодильника бутыль с железами. Д.: Слушаюсь! Б.: И будьте добры, вывесите об(явление, что профессор сегодня не принимает, и приходите в операционную. (Операционная. Уморенный Филипп Филиппович в окровавленных целлулоидных перчатках склонился над раскуроченным Шариковым. Борменталь наизготовку со шприцем адреналина.) Ф.Ф.: Итак, на всё про всё у нас с Вами девять с половиной минут. Несите железы, да поживее... Б.: Уже несу, профессор. !Выбегает в ординаторскую. Заветный шкап нараспашку, желёз нету. Б. бросается на кухню.) (Кухня. На полу беспорядочно валяется Даша, рядом с ней разбитый сосуд с вылившимся формалином, железами и откусаный бутерброд. Б. подбегает к ней, с трудом расталкивает и поднимает.) Б.: Даша, мать Вашу, что тут происходит?! Зачем вы трогали препарат, что вы наделали, курсистка недоделанная!!!! Д. (всхлипывая): Иван Арнольдович, Вы только не кричите на меня, я всё объясню: с детства гинекологией увлекалась, даже в кружок при Дворце Пионеров ходила, и всю жизнь мечтала увидеть семенные железы, но всё запрещали, говорили что страшно очень, а после революциии, вы же сами знаете, вышку за это ввели, а тут такой случай представился... Ну вот и решила посмотреть. Только для храбрости я там туса у вас из шкапчика немного взяла, вы ведь не сердитесь, я же совсем чуть- чуть, капелечку... (Борменталь поднимает с пола железы, брезгливо отряхивает их и обтирает о полу халата.) Б.: Г-м, капелечку!!! Хрен с ним с тусом, с железами ты что сделала!!!? Д.: Ой, это я, когда их увидела - так испужалась, руки затряслись, бутыль-то и выпала и прямо в бутерброд... а потом... Б.: (Подавляя негодование, быстро соображая как исправить ситуацию.) С чем бутербродец-то? Д.: С хумусом... Б.: Вот дура! Да ладно, только профессору - ни слова. (Снова операционная. Вбегает Борменталь с железами и профессор заканчивает операцию) Явление третье. (Столовая. Филипп Филиппович и Борменталь курят сигары и запивают коньяком.) Б. (блаженно): Ну что, Филипп Филиппович, избавились мы от этого прохвоста, а? Ф.Ф.: Не говорите, доктор, я даже и помолодел будто бы. (Смеётся.) А хорошо мы эту комиссию веселящим газом успокоили... Да... Действие четвёртое. (Огромный конференц-зал. Все места заняты. У кафедры стоит доктор Борменталь, за столом на сцене сидят професоор Преображеский и человек, напоминающий Шарикова.) Б.: Господа, мы уже собирались здесь однажды, чтобы обсудить поразительный опыт профессора Преображенского по очеловечиванию животного. Сейчас мы хотели бы представить вам нечто более парадоксальное. Я зачитаю вам отрывки из своего медицинского дневника. Ф.Ф.: Да-да, читайте, доктор. Б.: После успешного проведения опыта по очеловечиванию, мы решили провести обратный эксперимент (шум в зале). Под эфирным наркозом человеческие гипофиз и яичные железы были заменены на те же собачьи. Вначале эксперимент шел согласно с нашими предположениями. Пациент деградировал от человеческого состояния к животному. Но через несколько дней процесс замедлился, а затем и остановился вовсе. После совершенной потери речи пациент вновь стал произносить связные, но непонятные фразы. Совершенно изменился вкус. Анатомически в данный момент напоминает человека, но с той же точностью можно сказать, что он близок к животному... Из комиссии: Позвольте, не могли бы вы продемонстрировать?.. Ф.Ф.: Да-да, пожалуйста. (Борменталь пожимает плечами, достаёт из портфеля фонограф и ставит его на стол. Из фонографа несутся ясные звуки "кибенамат", "руси бензона" и прочее.) (В зале начинается шум, кого-то выводят.) Один из членов комиссии: Итак, вы хотите сказать, что... Б.: Именно это мы и хотим сказать. По неизвестной пока науке причине оперируемый стал явным... ну, Вы поняли. Член комиссии: А скажите, доктор, на каком языке Вы с ним разговариваете? Б.: Он немного понимает по-английски. Член комиссии: А не могли бы Вы продемонстрировать какие-нибудь новые способности пациента? Б.: Да, конечно. (Протягивает существу балалайку. То спокойно и размеренно начинает её перестраивать, как вдруг внезапно распаляется, в его животе слышится неопределённое урчание, которое поднимается по пищеводу и вырывается из гортани в направлении Ф.Ф. нечеловеческим воплем "Йа маньяк, кусахток!!!", сопровождаемым градом соплей и ударной волной оглушающей нервнопаралитической отрыжки.) (Лицо профессора подергивается мелкой дрожью, он падает на пол. К нему подбегает доктор и несколько человек из комиссии.) Б.: Мертв... (Шариков же вскакивает на стол и начинает неистово кричать. Доктор и члены комиссии остолбенело смотрят на него. В зале начинается драка.) Действие пятое. Квартира профессора Преображенского. В столовой на столе стоит гроб с телом Филиппа Филипповича. Вокруг него стоят Гарин с гиперболоидом и члены комиссии. Из комнаты Шарикова доносятся звуки "Каше ли...". Пора выносить тело. Начинают искать доктора, его нигде нет. Наконец, взламывают дверь ванны и лицезреют окровавленный труп Борменталя с перерезанными венами. (Поднимается шум.) Ф.Ф. вскакивает из гроба, расталкивая падающих в обморок гостей, подбегает к телу Борменталя и отчаянно, с надрывом вскликивает. Ф.Ф.: Иван Арнольдович, дорогой вы мой, я же только пошутил, прикольнуться хотел! Б. (с закрытыми глазами, позевывая): Какого хера вы меня в одной рубашке из тёплой ванны вытащили, на улице февраль... Ф.Ф.: Бесценный вы мой, голубчик, так вы живы!? С вами всё в порядке?! Вы же как минимум два литра крови потеряли! Б. (в сторону): Крови-то потерял, зато что приобрёл... (профессору, раздражённо) Вот сами посудите: вы умерли, имущество совнарком описал, всё, что мне удалось урвать, 150 кубов, ни баяна тебе, ни жгута. Вот и пришлось прямым способом вводить. Ф.Ф. (успокаивающим тоном): Ну да, не переживайте, я теперь снова жив, имущество отсудим... (В сторону комнаты Шарикова, тоном Че Гевары): Всех не перебьёте, но пассаран! (Гости начинают отходить. Шариков, проскользнув бочком в столовую, выбегает в дверь. Слышны дробные шаги по ступеням. Через пару минут входит дворник.) Дворник: Эх, сбежал, сволочь... в неизвестном направлении сбежал... поймай его теперича... Гарин (растерянно): Ну вот, чё я только лазер заряжал... 9Занавес.) Вместо эпилога. "...Это было в те давние времена, когда петухи на рассвете кричали "хой!", а утречком, перед работой, я бегал в городской крематорий отведать горячей шуармы..." (О. Похвалин - "Автобиография") Полвека спустя. Обеденное время. В столовой квартиры профессора Преображенского сидят два глубоких старика с дрожащими руками и ногами. На столе на пожелтевшем листке "Пионерской Правды" поверх когда-то белой скатерти бутылка с остатками кефира, полуопустошённые банки килек в томате и морской капусты. Б.: Эх, не те времена нынче, Филипп Филиппович, нет того энтузиазьма, да и народ не тот... Ф.Ф. (шамкая): Да и с хомером проблемы... Ухмыкиваясь и по-стариковски постанывая, едят, беспомощно перемалывая беззубыми челюстями морскую капусту. (Стук в дверь. Борменталь, сгорбившись и держась за поясницу, выходит в коридор.) Б.: Хто тама? Из-за двери: Это я, почтальон Печкин. Здесь живёт дядя Фёдор? Б.: Нет, здесь живёт дед Филипп. Из-за двери: У меня для вас письмо, но я вам его не отдам, потому что у вас документов нет. Б.: Зато мы всех встречаем с "Улыбкой"... Из-за двери: Хорошо, только без шуток, из рук в руки. (Почтальон просовывает письмо через дверной глазок, а Борменталь сигаретку скозь замочную скважину. Производится обмен.) Ф.Ф.: Ну что там? Читайте... Б. (нацепив очки, медленно по слогам читает): Посольство государства Израиль в Москве. Вызов на постоянное жительство Преображенскому Ф.Ф. и Борменталю И.А., Обухов переулок, Москва. Вызывает Кадури Полиграф, могила Рабби Акивы, Тверия. Немая сцена. Занавес. Приложение Песни Полиграфа Кадури и группы Dead Rabins из юбилейного сборника "Лимонное Солнце Демократии". Состав группы: Полиграф Кадури - вокал, ритм-бузуки. Йогурт ЛёТов - соло-бузуки, аккордеон. Олег Похвалин - бас-бузуки, клавиша. Игаль Амир - ударные, угрюмый бизайон. Дуду Голани - бутылочки из под пива, семечки, перкуссия. Барух Гольдштейн - пиротехника. Слова, музыка и идеи: Полиграф Кадури. Воплощение и интерпретация - вся группа. 1. Ария мистера Ихс. Кен, ани марокаи, аз ма?! Зато в руках - шуарма! Пусть русим масрихим адайн, У меня меж зубами "Тайм"! Гнилые цабары сыплются с кустов, Никто не знает, что у меня нет мозгов Дольше минуты думать я не могу, А голова нужна мне, чтоб носить кипу. 2. Маген Давид !!! На улицах крики, На улицах праздник, К нам Рабин приехал Под сине-белым флагом! О... Маген Давид!!! Слышны бодрые марши И речи вождей, Жить стало интересней, Жить стало веселей! Все слушают речи, Дыханье затая, Держите араба, Вон он, свинья!!! 3. Эйзе реах шель русим... Ани гар бэ йофи, Маспик ли охэль вэ штийя, Ани шомэр аль офи, Ах бэ коль зот ешна бэайя. Бэ шаним а-ахронот Матхиль а-арэц леасриах, Ки алю ба бней-зонот, Ше гормим ле арапиах. Эйзэ рэах шэль русим! Эйзэ хара хэм оссим! Коль а-йом миздаеним! Мафлицим вэ масрихим!!! Ани канити тат-микла, Кадурим вэ римоним, Тахат байт йеш миклат, Вэ ани - цаяд-русим! Вэ орэг отам хамон, Вэ поцэц лахэм рошим. Хэм гормим ли дикайон, Наасим хаим кашим. Ах русим ле минвалим, Матхилим лехитнагед: Меаймим ли, мафхидим Меизим леитабэд! Эм парцу миклат шэли, Эм сарфу ли баит вэ Эм ахлю оцар шели Вэ ани ниш(ар парвэ... Вэ ани каэт ани Вэ ани каэт ниткаль, Эйзэ мудозвон ани, Русим бихлаль ле каль!!! Ках овэд ба-никайон, Эйн ли кэсэф, эйн хибук. Ко буша вэ бизайон, Эйн хаим вэ эйн сипук... 4. Газ!!! Воруйте батоны салями!!! И жрите, и жрите, и жрите!!! Взрывайтесь на минах!!! Костями Гремите, гремите, гремите!!! Преподло вовсю согрешить!!! Спешите, спешите, спешите!!! Все нашей морали долги Спишите нам, Б-ги, спишите!!! Давай, существо - не тужи, Луч света в тоннеле туши Мечту ты свою замочи, Беснуйся, рычи и кричи, Да вот мы у края почти И вскоре познаешь ты Х У М У С!!! 5. Лимонное Солнце Демократии. Я вам усмехнуся в лицо Ухмылкою шибко могучей, Весеннюю гроздью соплей Пошлю я горячим свинцом. Лишь флаг на закате чернеет, Вода в унитазе журчит И враг за границей ворчит, Да демократы фигеют. Так встанем же все во весь рост, Упрём голову в потолок Пойдем за углом в закуток В бой за отечество-мать! Ну, фигли же нам тосковать, С песней пойдём на Восток, Посадим гашиша росток, На завтрак с(едим кошкин хвост. И всё затихает в ночи Правительство, мы и они, На всех нас хватает страны, Вот лишь подтираются бойцы, Усрамшись Лимонным Солнцем Демократии... 6. Жиздня и судьба Вновь журчит хлороформ И сверкает трепан, Филиппыч - козел, Борменталь - профан. Мои желёзки, Мамашины слёзки В хумус уронил болван. Ехать в Израиль Истошно орать "Хайль!" Всем начинаниям нового рейха. Быть марокканцем, Почти африканцем, Нюхать портянки главного шейха! Погибнуть в пигуа За что и мадуа? А через неделю забудут. Гнить там на горе Герцля Не хочу! Не буду! Братцы живодёры, за что же вы меня?! За что же вы меня?! За что... Полиграф Кадури, Москва - Тверия Борщъ рекордз. ФЕВРАЛЬ 1996 |